Моя борьба с негативным разговором с собой
Я стояла в душе и начала рыдать. Прошла неделя с тех пор, как мне сделали операцию в ротовой полости, и я пыталась сохранять спокойствие. Было намного легче, когда обезболивающие средства, вызывающие коматозное состояние, не оставляло мне другого выбора. Но сейчас моя боль была не настолько сильной, чтобы принимать лекарства, и мне нужно было успокаивать себя самой. Однако, внутренний диалог в моей голове, бушевавший по поводу моей нужды в покое, становился гнетущим. Я вновь оказалась на поединке по психологическому боксу с Негативным разговором с собой (НРС), который набирал силу. Он не был новым соперником на ринге моего ума. Нет, скорее, старым противником. И с его точки зрения, этот покой, в котором, по мнению моего тела, оно нуждалось, был неоправданным.
На той неделе все было не так уж плохо. Операция прошла легко. Любящие руки успокоили меня, когда я проснулась в полной дизориентации. Сильные руки держали меня, заверяя, что я в безопасности. Друзья принесли пищу и навестили меня, чтобы удостовериться, что у меня и у моей семьи все хорошо. И у меня было 24 часа спокойного, непрерывного, вызванного наркозом сна, в то время как детей любезно увезли, чтобы предоставить мне необходимый покой. Любовь, излитая на нашу семью, облегчила выздоровление. Поэтому, не было нужды в отдыхе.
Тот факт, что мои прошлые переживания ощущаются в настоящем, предупреждал о том, что они оказали на меня гораздо большее влияние, чем я позволила себе признать.
«Не от чего отдыхать. Вставай и иди. Приступай к делам». — твердил Негативный разговор с собой (НРС)! Но всякий раз, когда я слушала его, и пыталась готовить, стирать или помочь одному или двум клиентам, мое тело и разум давали мне знать о моей усталости. Еще по-прежнему требовалось время для того, чтобы раны у меня во рту зажили, и мой организм полностью восстановился после закачанных в него лекарств. Однако, НРС отказывался признавать эту реальность. Вместо этого он сфокусировался на том, чтобы вызвать у меня чувство вины, которое бы побудило меня к действию, минимизируя последствия перенесенной мною операции, точно так же, как он вел себя во время важных событий в моем детстве, что усилило его власть в моей жизни.
Маленькие большие события
Однажды в пятницу днем я была в списке очередников расположенного в нашем районе продовольственного магазина, когда находившийся рядом человек, еще до того, как я могла что-нибудь сказать, как бы мимоходом, заметил, что я подверглась сексуальному насилию. Сексуальное насилие было негласной реальностью, затронувшее так много ветвей моего фамильного, что я не была так уж шокирована этой новостью. Однако, меня все же поразило то, что я думала, что так как это произошло давно, то не должно оказывать на меня никакого влияния. С точки зрения моего информатора, мой брак был счастливым, и у меня был хороший дом и прекрасная семья. Очевидно, я была избавлена от какого-либо «настоящего» вреда. Но они не знали о моей внутренней борьбе в отношении физической близости и моей склонности игнорировать чувства по поводу этой борьбы.
Видите ли, еще задолго до того, как я узнала о термине НРС, я слышала его голос, эхом звучавший в отношении окружающих меня людей. Даже несмотря на то, что с профессиональной, богословской позиции и позиции моего опыта я была не согласна с оценкой моего информатора, глубоко в сердце я боролась, чтобы отвергнуть их заключение. «Не так уж это и важно, — презрительно усмехнулся НРС, когда я села за руль. — Ты даже ничего не помнишь. О чем здесь переживать? Другим было намного хуже, чем тебе. Хватит плакать». Но, когда я приезжала домой, объятья моего мужа говорили мне совсем другое. Здесь я была в безопасности. Мне не нужно было быть сильной; его руки могли выдержать мое бремя.
Если Иисус говорит, что у меня может быть здоровый ум и уважаемое влияние, то я хочу иметь все это!
Когда я, наконец, пошла к врачу, я осознала, что опыт, который я пыталась сгладить с того момента, как я пережила его в подростковом возрасте, фактически был сексуальным насилием, и что я приуменьшала симптомы посттравматического стрессового расстройства (ПСР). Воспоминания из того подросткового опыта иногда проносились у меня перед глазами, причиняя мне особое неудобство, когда я нянчила ребенка и во время интимной близости с мужем. Это не были переживания, которые надо просто пережить, стиснув зубы, но признаки неисцеленной травмы.
Часто я была легко возбудимой и чувствовала раздражение, в любой момент предчувствуя опасность. Отсюда, моя реакция на даже самые незначительные нарушения была неимоверно преувеличенной. Вспышки гнева и уединение были моим регулярным способом взаимодействия. Из-за моих вспышек я часто чувствовала, что не заслуживаю быть рядом с мужем и детьми, и что для всех было бы лучше, если бы меня не было. Мысли типа «какой смысл в моем пребывании здесь» постепенно перерастали в еще большую самокритику, дальнейшую изоляцию и, когда становилось по-настоящему плохо, в мысли о самоубийстве. «Что с тобой происходит, Кэнди? У тебя хорошая жизнь! Возьми себя в руки!» — приказывал НРС. Но я не могла «взять себя в руки», поэтому обратилась за профессиональной помощью.
Если бы вы были тогда на моем месте, обращение за профессиональной помощью не было приоритетом. Сексуальное насилие, с моей ограниченной точки зрения, только равнялось изнасилованию, и мои переживания не были такими уж тяжелыми. Если бы вы были на моем месте, вы вероятно подумали бы, что, поскольку меня не изнасиловали, то мне не на что было жаловаться, я должна была быть в порядке. Однако, тот факт, что мои прошлые переживания ощущаются в настоящем, предупреждал о том, что они оказали на меня гораздо большее влияние, чем я позволила себе признать. НРС был доволен, потому что эти события наделяли его силой создавать повествования, которые бы повлияли на мои ключевые убеждения о себе, сообщали, как я жила в мире и относилась к другим. НРС стремился минимизировать эти события, потому что они были источником его силы.
Мой обет и Его обетования
Я решила бороться с НРС, когда осознала, что, если ничего не делать, то мои худшие опасения сбудутся; в конце концов, мой НРС повлияет на мышление моих детей. Когда мне стало ясно, как мое игнорирование травм детства влияло на эмоциональные проблемы, которые я испытывала, и как они влияли на закономерности дисфункции в моих отношениях с детьми и мужем, я поняла, что надо что-то делать. Я не собиралась позволить использовать себя для того, чтобы причинить такой вред своим детям. Я изо всех сил отказывалась быть причиной дисфункции в их жизни. Именно тогда я поклялась разорвать круг насилия и дисфункции, продолжавшийся во многих поколениях моей семьи.
НРС черпал силу из сексуального насилия в моем детстве, которая, подобно огромным скачкам напряжения, замыкало мою способность должным образом поразмышлять над насилием и понять сопровождавший его урон. Чтобы разрушить силу НРС, я должна была адекватно поразмыслить над насилием, оценить эмоциональные, социальные и духовные последствия сделанного и исправить их соответствующие послания. Если я знаю, что послания НРС пронизаны ложью и абсолютно безосновательны, то мне придется укрепиться тем, что то, что мне говорил Бог, на самом деле правда. Посмотреть в лицо НРС было необходимо для того, чтобы он утратил надо мной власть и влияние. Каждый раз, когда я боролась с ним, его ложь сдавала свои позиции, и он, в свою очередь, становился слабее.
Бывали моменты, как показал мой эмоциональный срыв в душе, когда, несмотря на мою приверженность к этому процессу, я уставала. Я уставала от сопротивления, оказываемого в течение дня, парализующей власти НРС над моим разумом. Я уставала от сомнений, которые он часто вызывал в отношении принимаемых мною решений, желая заставить меня поверить, что мое решение опять было неверным. Я уставала от его чрезмерной лжи, что у меня было недостаточно сил, что основанием для моего существования была продуктивность, и, что игнорирование моих собственных чувств было единственным способом сохранить тесную связь с другими, в том числе с мужем и детьми. Я устала от необходимости регулировать и перенастраивать свои эмоции, чтобы чувствовать себя полноценным человеком. То, что помогло мне выйти из уныния и воспрянуть духом, был данный мне совет Бога: полагайся в этой борьбе на Мою совершенную силу (2 Кор. 12:9). Не сдавайся; Я тебя не подведу (Пс. 36:7), потому что здоровый ум, свободный от НРС, это то, что Я тебе желаю (2 Тим. 1:7). Если Иисус говорит, что у меня может быть здоровый ум и уважаемое влияние, то я хочу иметь все это!
Приглашение
Иметь дело с травмами прошлого нелегко. На это нужно время. Для этого нужно больше собранности, чем чувств. Для этого нужного стиснуть зубы. Для этого нужно посвящение. Для этого нужна готовность. Для этого нужны молитвы. Для этого нужно сотрудничество с этими молитвами. Для этого нужна помощь извне. Для этого нужна поддержка здоровых отношений в вашей жизни. Для этого нужно чудо. Для этого нужен Бог. Да, исцелиться от травмы прошлого трудно. Но, дорогой друг, если Бог говорит о получении чего-то лучшего после окончания этого испытания, значит оно того стоит. Бог предлагает вам сделать ваш разум целостным, составить список мыслей и убеждений о себе и своем отношении к другим, которые являются искаженными, и изменить их. Плач может длиться всю ночь, но, пожалуйста, не поймите это неправильно — утром придет радость.
* Негативный разговор с собой (НРС) – мысли в ее голове, заставляющие ее впадать в уныние и бояться. В данной статье она характеризуется, как человек, живущий у нее в голове, но не подразумевается настоящий человек.
Кэндис Брэкстон, специалист по отношениям в браке и семье. Проживает в Файеттвилле, Северная Каролина.